История освоения рыбных ресурсов залива Петра Великого
Как было отмечено во введении, существовавшие в заливе Петра Великого кустарные рыбные промыслы обеспечивали только внутренние потребности населения. При малом заселении побережья и отсутствием рынков сбыта, рыба ловилась, солилась и вялилась местным населением исключительно для собственного потребления. Промыслом занимались мелкие крестьянские артели и уссурийские казаки около своих селений.
Промышленный лов рыбы в заливе был положен «Тихоокеанским китобойным и рыбопромышленным акционерным обществом графа Кайзерлинга и К». Кайзерлинг обратил внимание на обилие сельди в прибрежных водах и в 1899 г. в порту Нагасаки, где обычно зимовали китобойные суда его акционерного общества, он закупает два ставных невода, один из которых в 1900 г. и выставляет в бухте Гайдамак. С начала века и на многие десятилетия вперед основным орудием лова в заливе Петра Великого становится японский ставной невод, которым вылавливали сельдь, лососей, навагу, камбалу, корюшек и др. рыб. Надежда на успешное развитие рыбного промысла в заливе и рыботорговли подкреплялась и вводом в 1903 г. в строй железнодорожного сообщения Владивостока с центральными районами России.
Русско-японская война 1904—1905 гг. подкосила хозяйство графа — все его китобойцы, зимовавшие в Нагасаки, были арестованы в качестве военного трофея. Имея в наличии только одну шхуну, он пытается расширить рыбный промысел, занимается засолкой сельди и производством рыбных консервов.
С 1908 года русское правительство предпринимает попытки создания в районе залива Петра Великого отечественного рыболовного населения, привлекая рыбаков из Европейской России: Крыма, Астрахани, Финляндии и Эстонии. Так в районе нынешнего города Большой Камень эстляндские и лифляндские поморы основывают поселение Лифляндия.
Зимой 1908 года на акватории залива Петра Великого более широко вводится лов рыбы подо льдом вентерями и сетями. Этим методом промышляли преимущественно сельдь, в меньшей мере навагу и камбалу. Заявитель, желающий ловить сельдь со льда, должен был внести городским властям залог- 50 руб. и уплачивать попудную пошлину в 5 копеек. То же самое должен был делать рыбопромышленник и при весеннем промысле сельди ставными неводами (Курмазов, 2000). Стала применяться продажа «лодочных билетов», как мера регулирования и контроля над промыслом. Лодочным промыслом добывалась значительная часть рыбы, в основном, скумбрии и камбал и практически весь объем нерыбных объектов. Введение попудной ренты с уловов позволило наладить промысловую статистику, которая при всей ее относительной точности, все же давала представление об объемах добычи различных рыб в водах залива.
Объем добычи рыбы в водах залива Петра Великого на арендованных участках и лодочного промысла колебался в 1909—1922 гг. от 2 до 11.6 тыс. т. Основу промысла во все годы составляла сельдь: на ее долю приходилось от 80 до 96% от общего улова. С 1909 по 1922 г. добыча сельди увеличилась более чем в 4 раза. Среди других рыб, добывавшихся в заливе в указанные годы, следует упомянуть навагу, лососей и скумбрию, которую добывали преимущественно местные корейские рыбаки сетным лодочным промыслом.
Появились рынки сбыта продукции: свежепросоленную сельдь охотно покупали в Японии, Корее, Китае.
Как пишет большой знаток рыбных промыслов Дальнего Востока, первый управляющий Дальрыбохоты Т. М. Борисов, в 1920-е годы ежегодно в Китай с промыслов Владивостока вывозилось свыше 10 млн штук сельди. «Вывоз начинается в феврале, когда с рыбалок Амурского залива поступает сельдь подледного лова. Сельдь упаковывается в мешки на льду Амурского залива у города Владивостока против Семеновского базара, затем судами вывозится в Китай» (цитируется по Борисову, 1923). Спрос на сельдь в Китае в то время был очень большим, особенно в первых числах апреля, за несколько дней до весеннего поминовения предков. К этому дню каждый китаец старался приобрести несколько штук свежесоленой сельди.
Указанная традиция возникла и закрепилась во времена так называемого «малого ледникового периода», когда сельдь в больших количествах добывали в Желтом море. Сокращение численности сельди в южных участках ареала, видимо, началось более 120 лет назад с окончанием «малого ледникового периода» и началом современного тренда потепления. К началу 20-го столетия подходы сельди в южные районы прекратились, ее нерестилища неуклонно смещались в северном направлении. Фактически максимальный вылов сельди в заливе Петра Великого в середине 1920-х годов был достигнут уже «на излете» ее численности в Японском море (Соколовский, Соколовская, 2005).
Возвращаясь к статистике вылова сельди, как и других рыб, следует заметить, что помимо промышленного предпринимательского лова сельди, этим же промыслом в значительной мере занято и прибрежное население, которое вылавливает ½ — 3/5 того количества сельди, какое добывается на арендуемых от казны участках. По данным инспектора рыболовства Владивостокского района, в 1921 году местным населением было поймано около 17 млн. штук сельди, что в весовом выражении составляло 5,9 тыс.т. Эту цифру надо считать преуменьшенной, вследствие далеко не точных статистических сведений рыбной инспекции, в связи с изолированностью многих пунктов побережья от Владивостока в период Гражданской войны (Алексин,1923).
Еще менее точны сведения по вылову лососевых рыб, которых местное население вылавливало гораздо больше показаний статистики промышленного лова. Если в 1911—1914 гг. официальный вылов по разрешительным билетам составлял 200–400 т в год, то в годы «смутных времен» — мировая война, революция, интервенция, гражданская война (1914–1922) вылов лососевых не превышал 2–30 т в год, т. е. фактически не отражался статистикой. Однако местным населением запасы лососей осваивались в прежнем объеме.
В 1924 году добычей рыбы в заливе Петра Великого занимались 1592 ловца крестьянских хозяйств из 41 селения. Они использовали 133 ставных невода и более 1 тыс. сеток, добыв 15.3 тыс.т сельди, 358 т наваги, 240 т лососевых рыб, 28 т корюшки (Мандрик, 1994). 25 наиболее уловистых участков принадлежали крупным рыбопромышленникам. В Амурском заливе это участки рыбопромышленника Конрада, Янковского, торгового дома Бринер и Ко. В Уссурийском заливе — участки товариществ «Тавайза», «Кангауз», предпринимателей Пугачева, Щукина, Березовского.
С приходом на Дальний Восток советской власти в рыболовстве начал интенсивно развиваться государственный сектор. В 1925 году Дальгосрыбпрому стали принадлежать четыре наиболее рентабельных селедочных участка в заливе Петра Великого, имевших производительность до 5 млн. штук рыбы, которые ранее арендовались рыбопромышленником Конрадом.
Как отмечает М. С. Алексин, промысел в заливе ведется круглогодично. Календарный год начинается зимним, а затем весенним промыслом сельди, вслед за этим начинается производиться промысел крабов, на смену которому идет так называемый лодочный промысел камбал, скумбрии, трески и других рыб. Кстати, промысел камчатского краба в заливе Петра Великого в начале века был хорошо развит. Первым освоил этот промысел граф Кайзерлинг: в 1908 г. в б. Гайдамак начал функционировать его крабоконсервный завод. В последующие годы начали производство крабовых консервов заводы Федечкина в б. Находка, Кацмана у м. Басаргина, торгового дома братьев Люри на мысе Поворотный. Практически весь краб экспортировался в США (Алексин, 1923).
В 1923—1926 гг. в заливе Петра Великого имелось 158 береговых неводных участков, на которых промышлялась сельдь. Ставные невода выставлялись от о. Фуругельма на юго-западе залива, до мыса Поворотного на востоке. Наглядное представление об интенсивности лова сельди того времени дает фрагмент карты неводных участков в Амурском заливе.
Максимальный вылов сельди в заливе, около 25 тыс. т, был достигнут в 1925—1926 гг. В последующие годы, несмотря на все большие усилия, вылов ее стал снижаться. Здесь накладывали свой отпечаток и естественные процессы, а именно наступала эпоха потепления 1920–1930-х годов. Как показали исследования, период планетарного потепления для сельди залива Петра Великого характеризовался неуклонным сокращением нерестилищ, сужением сроков нереста и, как следствие, снижением её численности (Соколовский, Глебова, 1985).
К концу 1920-х годов в заливе Петра Великого произошла смена доминирующего в промысле вида. Наступала первая в данном столетии вспышка численности сардины-иваси.
Рост уловов сардины в заливе был столь стремителен, что требовал детального осмысления этого явления. Ведь до 1927 г. свыше 90% уловов рыбы в заливе давали ставные невода. Как известно, статистика беспристрастна. Она не может заменить живого человеческого документа — записок, воспоминаний…
Очень точную фотографию ого времени мы находим в воспоминаниях Т. М. Борисова, большого знатока рыбных промыслов Приморья, первого управляющего «Дальрыбохоты». Он пишет: «…1922—1925 гг., скучно было по бухточкам и проливам залива Петра Великого. Редко скользнет по голубой лазури парус шаланды, редко пробежит катер. Только весной оживлялись окрестности Владивостока и то ненадолго. Летом, после промысла сельди спали рыбаки, и не могли их разбудить стаи скумбрии, иваси; не могли разбудить их тунцы, что забегали за разными рыбами в мелкие бухты, попадали в несложную сельдевую ловушку — ставной невод…
Осень 1927 года. Искрится гладь заливов, а по ним сотни белых парусов в разных направлениях, здесь — рядом у берегов, и там — далеко на горизонте.
— Что случилось?
— Иваси, иваси пришла…
Кругом крики, разговоры:
— Подвалила! После землетрясения японского подвалила
— Куда?
— Да вот туда, верст за 10–15 от берега…
Рассмешили эти уверения. Глядя на уплывающие от берега шаланды, было видно, что случилось нечто новое, необычное. И это новое подчеркивало: не иваси „подвалила“ к нашим берегам, а рыбаки „отвалили“, оторвались от берега и плывут теперь туда, где много иваси, тунцов, кальмаров и других морских богатств» (Борисов, 1930).
Справедливости ради надо заметить, что попытки «отвалить» от берега предпринимались и ранее. В 1911 г. в водах залива Петра Великого появились два новых паровых траулера: «Находка» — рыбопромышленника Отто Линдгольма и «Федя» — «Тихоокеанского товарищества Грушецкого и К.»
С первых же дней своей работы в заливе траулеры обнаружили крупные зимние скопления камбал и весьма успешно облавливали их, а также и других рыб: минтая, треску, терпугов. В течение нескольких месяцев было добыто свыше 500 т рыбы. Успешный лов камбал и других донных рыб вблизи Владивостока был прекращен энергичным вмешательством прибрежных рыбопромышленников, видевших в траулерах, поставлявших для города дешевую, свежую рыбу, опасных конкурентов (Моисеев, 1954).
В докладной записке съезду рыбопромышленников в Хабаровске в 1911 г. один из предпринимателей И. Ф. Соловей писал: «… Развитию кустарной рыболовной промышленности в пределах залива Петра Великого траулеры нанесут смертельный удар. В то же время, иметь тысячи рыбаков-кустарей по побережью, которые вносят в нее жизнь, по профессии делаются моряками и ими же делают своих детей, которые всегда будут представлять лучшие кадры для личного состава как коммерческого, так и военного флота, есть государственная необходимость. Съезд обязан высказаться в их защиту, иначе он сделает государственное преступление…» (по Гордееву, 1949). Траловый промысел в заливе возобновился лишь в 1929—1930 гг. с приходом сюда новых паровых траулеров.
Предпринимались попытки наладить и промысел тунцов. Уже в 1923 г. объединение «Торговый дом Братьев Люри» (Владивосток) с согласия «Главрыбы» получил право на занятие тунцовым промыслом в заливе Петра Великого в порядке промысловой разведки. Правда, особого успеха они не добились, но наличие тунцов в наших водах постоянно подогревало интерес к их промысловому использованию.
Михаил Пришвин, побывавший в 1931 г. на о. Фуругельма, пишет: «…в бухте Северной на загороженном участке устроились рыбаки-корейцы огромным японским ставным неводом ловить дорогую рыбу тунца. Неважно шло у них дело с тунцом, но всякой другой рыбешки попадалось достаточно, они сами кормились и даже отсылали рыбу в кооператив» (Пришвин, 1956).
Однако вернемся к промыслу сардины — иваси. Сардина — теплолюбивая рыба. Размножение иваси происходит в водах, прилегающих к южной Японии и Корее в зимне-весеннее время. Весной с повышением температуры косяки иваси продвигаются на север и в начале июня достигают вод залива Петра Великого. Держатся косяки сардины преимущественно в открытом море, редко подходя к самому берегу. Так как раньше промысел в заливе производился, главным образом, ставными неводами, то оценить промысловые возможности сардины было сложно. Невода на сельдь ставились весной, когда иваси еще нет в наших водах, а лососевые невода не могли улавливать сардину, благодаря своей крупной ячее. Попадавшиеся случайно в различные орудия лова отдельные экземпляры иваси принимались рыбаками то за молодь сельди, то за «кильку» (Таранец, 1938).
Впервые добыча иваси была организована в 1925 г. дрифтерными сетями с парусных шаланд. До этого сардина в уловах, как самостоятельный объект промысла, не регистрировалась, ее отмечали и считали вместе с сельдью (Кагановский, 1939). Спустя два года, её лов стали вести с мотобаркасов и кавасаки, а с 1930 г. — с сейнеров и дрифтеров. Сетной лов сардины был весьма трудоемким, так как требовал большого количества подсобных рабочих по отцепке объячеенной рыбы, что можно было вести только на берегу. Существовала целая армия «отцепщиц» из наемных рабочих или привлекаемых на время добровольцев из госучреждений. В то время на побережье залива создается многочисленная сеть небольших пунктов по обработке улова. Выловленная рыба тут же засаливалась в бочках или специальных засольных чанах.
Кроме иваси в уловах сетей были и другие массовые виды рыб, такие как сабля- рыба. Первое упоминание о сабле-рыбе находим у того же Т. М. Борисова (1930).
«… Владивосток конца 20-х годов. Сентябрь. В Семеновском ковше обычное для этого сезона оживление. Снуют, подвозя с ближних промыслов свежую рыбу шхуны, кавасаки, юркие корейские лодчонки. На берегу шумит многоголосьем рыбный рынок: предлагают свежую сардину-иваси, скумбрию, пиленгаса, камбалу, красноперку. В импровизированных лавчонках кустари варят и тут же продают крабов и трепангов. Длинными лентами серебрится перекинутая через лотки сабля-рыба…».
Сегодняшним жителям Владивостока из перечисленных рыб наиболее непривычным покажется упоминание о сабле-рыбе. Действительно, уже много десятков лет не наблюдается массовых подходов этой рыбы, которая раньше забивала сардиновые сети и ловилась сотнями центнеров (Румянцев, 1948).
С 1933 г. в водах залива Петра Великого стала регулярно работать авиационная и судовая разведка рыбы. Авиационно-судовая разведка сардины, осуществляемая под научным и методическим контролем специалистов ТИНРО, сыграла большую роль в развитии ее промысла. Так, только в 1937 г. самолеты совершили 76 разведывательных полетов, во время которых обнаружили 169 скоплений рыбы. Росла доля сейнерного кошелькового лова сардины, которая увеличилась с 2.0% в 1935 г. до 20.7%- в1941. В 1938 году на добыче иваси в заливе было использовано 12 сейнеров, 461 кавасаки, 174 шаланды.
Развитию рыбного промысла в заливе Петра Великого способствовало создание в конце 30-х годов рыбокомбинатов «Зарубино», «Попов», «Тафуин». Рыбная промышленность начала превращаться в крупную отрасль народного хозяйства. На 1 января 1939 г. в ней было занято 28000 человек (Деревянко, 1999). О масштабах промысла тех лет говорят и поныне встречающиеся вдоль побережья и на островах заросшие травой вкопанные в землю цементные чаны для засола сардины.
Однако именно с 1939 г. подходы сардины к нашим берегам стали резко сокращаться, а с 1942 г. и вовсе прекратились. В 1937 г. был достигнут самый высокий за все время существования ивасевого промысла вылов — 141.8 тыс. т (включая и уловы в северном Приморье). В 1940 г. вылов составил 90.4 тыс. т, в 1941 -12.6 тыс. т, в 1942 -0.3 тыс. т (Засельский, 1985). Кроме сардины в эти же годы продолжался прибрежный лов сельди и других рыб ставными неводами. Развивался и промысел донных рыб. В 1929 г. на Дальний Восток начали поступать новые паровые траулеры, в том же году во Владивостоке создается Траловый Трест. Уже в 1932 г. в нем насчитывалось 20 траулеров.
С первых же дней своего прихода, т. е. с осени 1929 г. траулеры обнаружили в заливе так называемую Аскольдовскую банку камбал, расположенную к юго-востоку от о-ва. Аскольд в зоне глубин 150-250 м, которая на многие годы стала основным районом зимнего промысла этого вида рыб.
В 1935 г. был организован экспедиционный лов камбалы в Уссурийском заливе судами рыболовецких колхозов и рыбокомбинатов. Лов вели донным «датским» неводом (снюреводом). Первыми такой лов освоили корейские рыболовецкие колхозы «Северный маяк» и «Сучан». На промысле было сосредоточено около 290 единиц промыслового флота, а общий вылов составил свыше 2.0 тыс. т камбалы (Моисеев, 1937). Промысел ограничен был 25–30 днями (апрель—май) с момента подхода камбал к берегам и продолжался до того времени, когда в заливе появлялась сардина- иваси. После этого флот переключался на промысел иваси.
Уход от сугубо прибрежного промысла к лову в открытых водах залива позволил рыбакам добывать в конце 30-х годов втрое больше рыбы, чем в 1925 г., хотя существенный вклад здесь вносил фактор высокой численности сардины.
В рассматриваемые годы доминирующее значение в уловах имели сельдевые (сельдь и сардина), давая до 90% от общего вылова. И все же в последние годы начала заметно увеличиваться доля донных видов рыб — камбал, минтая.
В пятилетнем отрезке 1936—1940 гг. был достигнут максимальный к тому времени вылов рыб в заливе Петра Великого, превысивший 100 тыс.т. Между тем, сложная политическая обстановка на дальневосточных рубежах России не способствовала поступательному развитию рыбных промыслов. К концу 30-х годов на территории Маньчжурии Японией создается марионеточное государство Маньчжоу-Го. Квантунская армия вплотную подходит к границам СССР, предъявляя территориальные претензии. В 1937 году Правительством СССР принимается решение об «очистке» Дальневосточного края от тех групп населения, которые могли быть использованы Японией как шпионско-диверсионные. Из Приморья было выселено в Казахстан, Узбекистан и Киргизию около 170 тыс. корейцев. Сельскому и рыбному хозяйству Приморья был нанесен большой урон (Деревянко, 1999).
Зарекомендовав себя искусными рыбаками, корейцы внесли весомый вклад в становление в водах залива рыбных промыслов еще со времен их первого массового переселения на земли края в 1869 году. Здесь они успешно занимались земледелием и рыболовством.
В связи с прекращением подходов сардины рыбаки вынуждены были полностью переключиться на лов донных рыб, организовать круглогодичный лов камбал, наваги, сельди и других рыб. Некоторые изменения произошли и в видовом составе уловов. С 1940 г. в воды залива Петра Великого в промысловых количествах начала подходить мойва. Промысел этой рыбы производился с 1940 по 1945гг включительно, преимущественно в восточной части залива.
С 1948 г. рыболовный флот Приморья стал пополняться промысловыми судами РС-300 (рыболовный сейнер, мощность двигателя 300 л.с.), СО-300 (сейнер океанский), а также малыми сейнерами МРС-80, которые на долгие годы стали основными добывающими судами в водах залива Петра Великого. Эти суда могли вести как лов донных рыб с помощью тралов и снюреводов, так и лов пелагических рыб с помощью кошелькового невода.
В начале 50-х годов громко заявила о себе скумбрия, пелагическая рыба, мигрирующая летом с юга Японского моря в воды залива Петра Великого на нерест и нагул. Ее вылов в 1952—1954 гг. превышал 15.0 тыс.т в год. Промысел вели с сейнеров и дрифтеров, обметывая поверхностные косяки скумбрии кошельковыми неводами. Для поиска скоплений и наводки промысловых судов на рыбу широко использовалась судовая и авиаразведка. Сотрудники ТИНРО разработали специальные планшеты, на которые по квадратам наносились результаты работы промыслового флота и авиаразведки. Фрагмент такого промыслового планшета представлен на рисунке.
К концу 50-х годов скумбрия резко снизила свою численность в Японском море и ее заходы в воды залива Петра Великого практически прекратились.
К середине 50-х годов доминирующее положение в уловах стали занимать донные и придонные виды рыб — камбалы, минтай. Хорошая сырьевая база позволяла рыбакам наращивать их уловы. К 1956 году годовой вылов камбал в заливе достиг своего исторического максимума — 12.8 тыс.т. А 60 — е годы прошлого столетия прошли под знаком доминирования в уловах минтая, его вылов в заливе в1961—1962 гг. достигал 80 тыс. т. На промысле было задействовано более сотни сейнеров и траулеров. Как вспоминает один из авторов настоящей монографии, масштабы промысла были таковы, что в воды залива на период путины приходила колонна РС-ов из Хабаровского края, базирующаяся в порту Ванино.
Анализируя результаты 30-ти летнего периода промысла в заливе (1941–1975) можно заметить, что общий улов постепенно нарастал к середине 60-х годов с 32.6 до 82.6 тыс т. Общий рост уловов обеспечивался главным образом ростом уловов минтая. Надо сказать, что динамика вылова минтая до 1950-х годов не отражала состояния его запасов — вылов ограничивался возможностями как промысла, так и переработки. После 60-х годов уловы стали реальней отражать динамику численности этого вида в водах залива.
Для минтая воды залива Петра Великого являются местом нерестовых скоплений. Так как минтай относится к рыбам северо-бореального происхождения, поэтому его нерест приурочен ко времени, когда в заливе наблюдаются минимальные температуры — это поздняя осень — зима-весна. Летом минтай широко расселяется в пелагиали Японского моря и в присваловой зоне, мигрируя и вдоль берегов северного Приморья. Как видно из таблицы 4, некоторое снижение его уловов после 1965 г. вызвано перераспределением его преднерестовых скоплений по шельфу Приморья.
Другой холодолюбивый вид — навага — особо большой численности в заливе не имела, однако в благоприятные для ее воспроизводства периоды она обеспечивала ежегодные уловы порядка 4.0–5.0 тыс.т.
В 60-е годы в результате чрезмерного промысла начала заметно снижаться численность камбал, что сразу же отразилось на их уловах. Это привело к необходимости принятия срочных мер регулирования промысла. С 1967 по 1974гг был введен запрет на промысел камбал, а с 1975 г. введен лимитированный промысел с годовыми уловами порядка 2.5–3.2 тыс. т.
Обращает на себя внимание весомая доля в уловах в эти годы рыб, отнесенных нами в категорию «прочие» (6.2–7.8 тыс. т). В эту категорию, кроме корюшек, красноперок, пелингаса, лососей включены и рыбы прилова при траловом промысле камбал и минтая — треска, бычки-керчаки, бычки-шлемоносцы, колючая акула. Сюда же включен и японский анчоус, уловы которого в 60-е годы составляли от 100 до 200 т в год.
Рассмотрим особенности рыбных промыслов в заливе Петра Великого в последние годы с 1976 по 2010. На этом период приходится начало новой волны потепления, которое совпало с очередной крупной вспышкой численности сардины-иваси, которая на десятилетие — с 1980 по 1990гг — вновь заняла доминирующее положение в уловах.
Промысел сардины велся судами (РС, СРТМ) кошельковыми неводами, причем большая часть уловов сдавалась на плавучие приемные базы. В 1981—1985 гг. общий вылов рыбы в водах залива Петра Великого достиг максимальной за всю историю промыслов величины — 129.4 тыс. т. Этому способствовала как высокая численность сардины, так и весьма существенный вылов минтая, численность которого хотя и находилась уже на спаде, но позволяла добывать его в значительных объемах.
Процесс потепления последних десятилетий негативно сказался на общей рыбопродуктивности района. Продолжает снижаться численность массовых промысловых холодолюбивых видов рыб, таких как навага, сельдь, минтай, камбалы. Особых надежд на восстановление былой численности этих видов практически не существует (Фадеев, 2005; Соколовский, Соколовская, 2005). Особенно заметно снизил свою численность в заливе минтай. Начиная с 2003 года, происходит изменение характера нерестового хода минтая, по сравнению с предыдущим периодом. Основной нерест сейчас проходит на внешнем шельфе Уссурийского залива, южнее и восточнее о. Аскольд. Проникновения нерестового минтая глубоко в Уссурийский залив практически не наблюдается. В результате этого уловы ставных неводов на восточном побережье залива от б. Муравьиной до зал. Стрелок упали почти на порядок (Ким, 2009).
Некоторое возрастание численности в водах залива ряда теплолюбивых видов таких, как сайра, сарган, сельдь-коносир, полурыл и др., не смогло компенсировать потерь от повторного исчезновения сардины из вод Приморья. В 2001—2010 гг. уловы рыб сократились в несколько раз, по сравнению с 80-90-ми годами. Это явление обусловлено как снижением общей рыбопродуктивности вод залива, так и рядом социально-экономических факторов.
После 1990 г. рыбная промышленность Приморья в результате бездумной приватизации, банкротств и грабительских аукционов была ввергнута в затяжной финансово-экономический кризис. Многие относительно крупные предприятия перестали существовать. Возникшие на их обломках многочисленные мелкие хозяйствующие субъекты не имеют достаточных средств для обновления устаревшего флота. Как подчеркивал аналитик А. П. Жук (2001), к началу нынешнего века у традиционных береговых предприятий — рыбозаводов и рыбокомбинатов — оставалось 27 единиц добывающего флота (судов РС-300 и МРС-80). К примеру, в 1939 г. один только рыбокомбинат о. Попова имел 36 промысловых судов. В настоящее время этот комбинат в результате банкротства прекратил свое существование.
Сокращение численности промыслового флота привело к тому, что выделяемые квоты на вылов целого ряда рыб в водах залива в последние годы осваивались на 40–60%. Сохранившийся рыболовный флот большей частью занят промыслом «валютоёмких» объектов — крабов, креветок, морских ежей. Вылов традиционных для залива видов рыб снизился в период 2006—2010 гг. до 9.1 тыс. т и продолжает снижаться. В 2009 г. по предварительным данным, вылов рыб в заливе составил около 6.0 тыс. т. На этом же уровне ожидается и вылов рыб в 2010 г.
Экспертная оценка объемов потребительского лова рыбы на акватории зал. Петра Великого местным населением, показывает, что в настоящее время они приближаются к тем объемами, которые осваивают ведущие здесь лов рыбодобывающие предприятия и составляет в годовом исчислении порядка 4–5 тыс. т (Соколовский, Соколовская, 2008).
На первый взгляд эта величина представляется достаточно высокой, но, по нашему мнению, она близка к истине. Массовость любительского лова в некотором плане характеризуют приводимые фотоснимки зимней рыбалки. По опросным данным на лед выходят, в целом по заливу Петра Великого, от Посьета до Находки, в отдельные дни свыше 10 тысяч человек. Не снижается, а даже выше, любительский вылов рыбы в летний период. Только зарегистрированных личных маломерных плавсредств в водах залива насчитывается около 20 тыс. единиц. По берегам всех речек залива, во время хода красноперки теснится личный автотранспорт.
Тем не менее, в последние годы, несмотря на увеличение активности населения в плане потребительского лова, лучшей оснащенности его как орудиями лова, так и плавсредствами и другим транспортом, объёмы любительского вылова рыбы не возрастают. Как подчеркивает С. Ф. Золотухин (2002), статус численности многих некогда массовых анадромных видов рыб из-за браконьерского промысла на нерестилищах изменился — они в настоящее время классифицируются как обычные или малочисленные.
Из-за отсутствия очистных сооружений во Владивостоке и других промышленных центров, продолжает ухудшаться состояние нерестилищ массовых морских рыб — сельди и корюшек. Сброс в залив неочищенных бытовых стоков, приводит к эвтрофикации прибрежных вод, что особенно заметно проявляется в летний период. Загрязнение вод питательными элементами — фосфором и азотом дает толчок к массовому развитию фитопланктона и, как следствие к недостатку кислорода. В этих условиях молодь многих рыб, которая придерживается прибрежного водорослевого пояса, чувствует себя угнетенно. Зато для медуз такие условия достаточно комфортны. Именно в последние пять-шесть лет численность медуз в заливе резко возросла, что, кстати, характерно для большинства прибрежных районов Мирового океана, где прослеживается антропогенное воздействие.
Как показывают исследования наших коллег из ТИНРО, наибольшее влияние на нектонное сообщество оказывают сцифоидные медузы. На западнокамчатском шельфе в летний период эти медузы потребляют в сутки около 20 млрд. личинок минтая (Горбатенко и др., 2009).
Появление в летний период на акватории залива большого количества медуз, в том числе и нетипичных для наших вод видов, может негативно сказываться на численности потомства ряда рыб, чьи личинки в этот период тяготеют к поверхностным водам.
Строительство и предстоящий пуск очистных сооружений в г. Владивостоке будет способствовать постепенному улучшению экологической ситуации в водах залива. Однако, учитывая высокий уровень концентрации в донных отложениях отдельных бухт и заливов нефтеуглеводородов, с пропиткой ими илов на глубину 0.2–0.9 м (Шапкин и др., 2001; Наумов, 2003), ждать положительного эффекта придется не менее 10–15 лет.
Мы полагаем, что будущее залива за лицензионным любительским и спортивным ловом. Для этого необходимо идти по пути изменения структуры сырьевой базы, значительно увеличив в ней долю лососевых рыб, в частности симы, прекрасного объекта для спортивного рыболовства. Имеющиеся в заливе рыборазводные заводы (Рязановский, Барабашевский) следует в большей степени перепрофилировать на выпуск мальков этого вида. Пока эти заводы, в основном, работают на выпуск мальков кеты, и в меньшей степени — симы. Между тем, возврат симы от рыбоводных мероприятий значительно выше, чем кеты. Это закономерно, ведь сима наиболее южный и тепловодный представитель лососевых рыб. Крупные реки, впадающие в залив Петра Великого (Раздольная, Барабашевка, Амба, Рязановка, Партизанская, Литовка, Суходол и др.), имеют хороший потенциал естественных нерестилищ: верховья рек не загрязнены. Нагуливается скатившаяся сима в открытом море от 1 до 2–3 лет, чтобы потом вернуться в родные реки. Слабый возврат симы от естественного нереста в настоящее время обусловлен безудержным браконьерством, выбивающим 90–95% заходящих в реки производителей. Усиление контроля за нерестилищами симы со стороны Рыбвода и Пограничной Службы способно дать быстрый и ощутимый эффект.
Побережье и акватория залива Петра Великого, при надлежащей рекламе, должны стать весьма привлекательными не только для рекреационных целей и экологического туризма, но и для большой армии любителей морской рыбалки и дайвинга. В последние годы на акватории залива все шире проводятся соревнования дайверов по подводной охоте на «Кубок Тихого океана», с участием не только приморских, но и спортсменов-рыболовов с других регионов России. На рисунке представлен победитель подобных соревнований 2009 г. Евгений Артемчук со своим трофеем — желтохвостой лакедрой весом 6100 г.
Будущее залива видится нам в разумном сочетании как ограниченных по масштабам рыбных промыслов и марикультуры, так и любительского и спортивного рыболовства. Все это, по нашему мнению, позволит достичь определенной гармонии в сохранении уникальной природы залива и устойчивого природопользования.
Верхнее фото из работы М.С. Алексина, 1923 г.
Карта - из статьи А.И. Амброз, 1931 г.
Автор нижней фотографии - С.М. Долганов